Letter 1560

Date	9/21 August 1880
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1604)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том IX (1965), p. 231 (abridged) Неизвестный Чайковский (2009), p. 275–276

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Суббота 9 авс[уста] Милый Модоша! Вспомнил, что дабы ты имел в четверг свежие о нас известия, нужно написать сегодня, — и вот сажусь поскорей за письмецо. Все более или менее благополучно: больных много: Miss Eastwood (Dissenteria sanguinensis), Флегонт (febris gastrica), Таня (migrenia obstinatis), Толя (попрежнему в день по 15 болезней неизвестных названий), Пелазя (тоже какая-то febris), — но ничего серьёзного во всех этих болезнях нет. К спектаклю что-то все охладели и занимаются им как бы через силу. Сегодня рождение Мити: от меня ему были поднесены часы (да кстати и Бобу). Радость была огромная, доходившая до сумасшествия. Приехала к обеду Вера Бутакова из Вербовки и немножко всех подтянула. Был у Алекс[андры] Ив[ановны] сегодня; ей, голубушке, гораздо лучше; даже поговорила, совсем как и всегда, о том, что детей нынче не так воспитывают, как прежде. У тёти Лизы нервы не в порядке; заговорила со мной о Таниной болезни. о там, как её мучит и огорчает её постоянное нездоровье, и вдруг расплакалась. Толя живёт в большом доме, в известном тебе флигеле, но целый день проводит здесь. т. е. у меня в комнате. Я делаю корректуры концерта и «Каприччио». Уплатил свои долги Алёше и Евстафию, в которого влюблён больше чем когда-либо. Господи, что это за ангелоподобное существо и как бы я хотел быть его рабом, его вещью, его собственностью! Когда читал в твоём письме эпизод с Ваней, то тотчас же воспылал и к нему эфемерной страстью. Все эфемерно, все преходяще и лишь Остапкина красота есть абсолют, перед которым я пресмыкаться буду во прах и всю жизнь мою. Модя, напиши, когда приблизительно считаешь возможным приехать сюда. Попроси у Коли прощения: письмо за мной к следующей почте. Целую и обнимаю Вас обоих. Твой П. Чайковский

Saturday 9 August Dear Modosha! I remembered that in order for you to have fresh news about us on Thursday, I need to write today, and here I am quickly sitting down to write a letter. Everything is more or less fine; illness abounds: Miss Eastwood (Dissenteria sanguinensis), Flegont (febris gastrica), Tanya (migrenia obstinatis), Tolya (as before, with 15 unidentified diseases every day), Pelazeya (also some sort of febris) — but there's nothing serious in all these illnesses. Everyone has lost interest in the play and are doing it as if by force. Today is Mitya's birthday: I presented him with a watch (and Bob as well). The joy was enormous, bordering on madness. Vera Butakova came from Verbovka and brought everyone together somewhat. I was with Aleksandra Ivanovna today; she, the golubushka, is much better; she even talked, just as always, about how children aren't brought up the same way these days as they used to be. Aunt Liza's nerves are on edge; she started talking to me about Tanya's illness, about how her constant ill health torments and upsets her, and suddenly she burst into tears. Tolya is living in the big house, in the wing familiar to you, but he spends the whole day here, i.e. in my room. I'm proofreading the concerto and the "Capriccio". I've paid my debts to Alyosha and Yevstafy, with whom I'm more in love than ever. Lord, what an angelic creature he is, and how I should like to be his slave, his thing, his property! When I read about the episode with Vanya in your letter, I immediately became inflamed with an ephemeral passion for him. Everything is ephemeral, everything is transient, and only Ostapkin's beauty is absolute, before which I shall grovel in the dust my whole life. Modya, write when you think approximately it will be possible to come here. Ask Kolya for his forgiveness; my letter is in the next post. I kiss and hug you both. Yours P. Tchaikovsky