Letter 4456

Date	10/22 August 1891
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1428)
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 193–194

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Майданово 10 августа [18]91 г[ода] Милый мой Толя! Пока я помышлял о моей поездке как об отдалённом будущем, то собирался навестить очень многих. Теперь, когда наступает время выезда, я вдруг сообразил, что всего предположенного исполнить невозможно. Между прочим, очень мне хотелось побывать у тебя в Ревеле. Теперь вижу, что приходится отложить свидание с тобой на берегу Финского залива до осени. Мне необходимо побывать в Уколове. После надувательств моих, повторявшихся лет десять сряду, я наконец дал клятву нынче в августе посетить Колю с Олей; меня ждут с нетерпением, и не ехать туда невозможно. Нужно также побывать в Каменке. Ипполиту я тоже обещал побывать, но придётся его обмануть, ибо 28-го числа по делам я уже должен быть в Москве. Ехать же до поездки к Коле и в Каменку, в Петербург, Петергоф, Ревель — неудобно, утомительно и... увы: дорого!!! Теперь мне приходится уже сообразоваться с радикально сократившимся бюджетом. Более чем когда-либо в настоящее время в августе, когда в прежние года на меня сваливалась шеститысячная сумма, я чувствую, сколь многого я лишился в матерьяльной обстановке вследствие прекращения мекковской субсидии. Но дело не в этом, а в том, чтобы ты на меня не сетовал, что я теперь в Ревель не еду. Если б я и поехал, то на несколько часов только. Лучше я побываю у тебя осенью, когда исполню свои обязательства по части южных родственников. Так не сердись же, голубчик, пожалуйста. Часы канули в воду. Следствие производится. С своей стороны Алексей усердно занимается сыщичеством, — но результатов никаких. Судебный следователь принял очень к сердцу это дело, был у меня, осматривал все очень подробно, обещал деятельно хлопотать о розыске часов и вора, — но предупреждает, что сомнителен успех. Я никаких определённых подозрений не имею. Похоже на то, как будто кражу совершил несовершеннолетний субъект, ибо вместе с часами он украл ножичек, несколько очиненных карандашей и старую пасьянсную колоду карт. Поэтому я склонен думать, что вор есть один из трёх живущих в услужении у Новиковой мальчиков. Но улик никаких нет. Их обыскивали и ничего не нашли. Я перенёс и переношу эту утрату с равнодушием, даже удивляющим меня. Мне казалось, что я люблю эти часы почти как живое существо. Оказалось, что об них даже не думаю. А работу свою я всё-таки не кончил. Решаюсь уехать, ибо откладывать до сентября нельзя, так как и в Уколове и в Каменке необходимо быть в августе. Да оно и невыгодно отозвалось бы на сочинении, если б я теперь напрягался, чтобы во что бы то ни стало как-нибудь окончить. Мне немножко неприятно, ибо у тебя уже кошечки стали бегать между Шаховским и тобой. Боюсь, как бы ты не слишком отдавался чувству недоверия и неприязни к нему. Но, Бог даст, все обойдётся. Итак до свиданья, милый Толя мой. Относительно Легошина имей в виду, что он артельщик. Он и теперь кассиром у Береня, но эта служба его убивает, ибо нужно сидеть с 8 ч[асов] утра до 10 ч[асов] вечера, так что он семьи своей иначе как ночью не видит. Он и ищет другого, какого хочешь места, такого, где преимущественно употребляются артельщики. Обнимаю, целую. П. Ч.

Maydanovo 10 August 1891 My dear Tolya! While I was thinking of my trip as in the distant future, I had intentions to visit numerous people. Now that the time of my departure is approaching, I've suddenly realised that it's impossible to achieve everything that I'd planned. Along the way, I very much wanted to visit you in Revel. Now I see that I have to postpone my meeting with you on the shores of the Gulf of Finland until the autumn. I must visit Ukolovo. After my deception, repeated for ten years in a row, I have finally made a solemn vow to visit Kolya and Olya this August; they are waiting for me impatiently, and it's impossible not to go there. I must also visit Kamenka. I also promised to visit Ippolit, but I'll have to disappoint him, because I have to be in Moscow on business by the 28th. Travelling all the way to Kolya and Kamenka, to Petersburg and Revel is inconvenient, exhausting and... alas: expensive!!! Now I have to adjust to a radically reduced budget. Now more than ever, in August, when in previous years the sum of six thousand descended upon me, I feel how much I have lost in material circumstances as a result of cessation of the Meck subsidy. But that isn't the point; the point is that you shouldn't grumble about me not going to Revel now. Even if I were to go, it would only be for a few hours. It's better I visit you in the autumn, once I've fulfilled my obligations to my relatives in the south. So, please, don't be angry, golubchik. The watch has vanished into the ether. An investigation is in progress. For his part, Aleksey is diligently engaged in sleuthing, but without any results. The investigating magistrate took this matter very seriously, visited me, examined everything in great detail, promised to actively oversee the search for the watch and the thief — but warned that success was doubtful. I have no firm suspicions whatsoever. It looks as though the theft was committed by a minor, because along with the watch he stole a pocket knife, some sharpened pencils, and an old deck of solitaire cards. Therefore, I'm inclined to think that the thief is one of the three boys working for Novikova. But there isn't any evidence. They were searched and nothing was found. I have endured and continue to endure this loss with an indifference that even surprises me. It seemed to me that I loved this watch almost as if it were a living creature. It turned out that I don't even give it a thought. But I still haven't finished my work. I've decided to leave, because I cannot put it off until September, since I have to be in Ukolovo and Kamenka in August. And it would have a detrimental effect on the composition if I were now straining myself to finish it somehow at any cost. I feel somewhat uneasy, because you've already started to have cats running between Shakhovsky and you. I'm afraid that you might give in too much to the feeling of mistrust and hostility towards him. But, God willing, it will all work out. So, until we meet, my dear Tolya. Regarding Legoshin, bear in mind that he is a craftsman. He is still a cashier at Beren's, but the work is killing him, because he has to sit there from 8 o'clock in the morning until 10 o'clock in the evening, so he only sees his family at night. He is looking for another position, any position he wants, one where mainly craftsmen are employed. Hugs, kisses. P. T.