Letter 4564

Date	23 November/5 December 1891
Addressed to	Yuly Konyus
Where written	Maydanovo
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-А (1976), p. 283–284 Tchaikovsky in America. The composer's visit in 1891 (1986), p. 189–190 (English translation).
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

23 ноября 1891 г[ода] Жулик, мой милый! Наконец я получил от Вас прямое известие. Признаюсь, что я немного обижался, что Вы мне не дали никаких известии тотчас по приезде, — о ведь Вы обещали, и я серьёзно беспокоился о Вас, пока не встретил г. профессор о теории музыки, Георгия Эдуардовича, и от него не узнал, что Вы кое-кок доехали. Господи, как, мне кажется, давно все это было, что Вы играли моё трио, что но другой день мы с Вами в последний раз виделись, что я мысленно следил за Вашим путешествием. С тех пор я успел очень много поработать, прожить несколько недель в Москве, поставить «Пиковую даму» (которая, кажется, в сущности, провалилась), продирижировать концертом Зилоти, но котором я исполнил свою новую симфоническую вещь «Воевода», оказавшуюся столь пакостной, что я но другой день разодрал её в клочки. Чего, чего только с тех пор не было! Знаете, я начинаю быстро стареть, устою от жизни, жажду часто покоя и отдыха от всей этой суеты, волнений, разочарований и т. д. и т. д. Но, впрочем, все это вздор. Старому естественно подумывать об недалёкой пакостной дыре, называемой могилой, а молодому нужно смело и бодро смотреть в будущее. Судя по тону Вашего письмо, вижу, что Вы не предаётесь хандре, и если не наслаждаетесь жизнью в новом месте, то и не страдаете. Радуюсь ужасно, что Вы сошлись с Бродским (д, а не т, как Вы пишете). Это—милейший чело век в полном смысле слово и единственный еврей, без условно свободный от недостатков, свойственных этому даровитому племени. Жена же его—просто прелесть что за человек. Не будь их—я бы страдал за Вас. Как мне понравилось, что, восхваляя игру Бродского, Вы сознаетесь в зависти. Такого рода зависть есть не что иное, кок стремление к совершенству: это залог того, что Вы не остановитесь на точке замерзания. Я в Америке весной не буду; мне предложили за два месяца и за 25 концертов такие медные гроши, что следовало бы обидеться, — да Бог с ними! Моей же цены мне не дают. Я и рад, что можно будет покойно сидеть дома и работать. Вас же надеюсь увидеть здесь летом, Жулик. Крепко обнимаю Вас, милый человечек. Ваш П. Чайковский Бродским тысячу нежностей.

23 November 1891 Zhulik, my dear! At last I have received news directly from you. I confess that I was a little offended that you did not give me any news whatsoever immediately upon your arrival — after all, you had promised, and I was seriously worried about you, until I met Mr Professor of Music Theory, Georgy Eduardovich, and learned from him that you had arrived. Lord, how long ago it all seemed to me that you were playing my trio, and the last time we saw each other was only the next day, that I was mentally accompanying you on your journey. Since then I have managed to work a great deal, to live in Moscow for several weeks, to stage "The Queen of Spades" (which, I think, was essentially a flop), to conduct at Ziloti's concert, in which I conducted my new symphonic piece "The Voyevoda", which turned out to be such rubbish that the next day I tore it to shreds. Well, what has not happened since then! You know, I am starting to age quickly, to be worn out by life, often thirsting for peace and respite from all this commotion, worries, disappointment, etc. etc. But, anyway, this is all nonsense. It is natural for an old man to ponder the nearing rotten hole they call a grave, but a young fellow needs to look boldly and cheerfully to the future. Judging from the tone of your letter, I see that you are not prone to melancholy, and if you are not appreciating life in a new place, then this is no hardship. I am awfully glad that you have fallen in with Brodsky (d, and not t, as you write. He is the dearest fellow in the full sense of the word, and the only Jew who is absolutely free from the shortcomings that are characteristic of this gifted tribe. What a simply a delightful person his wife is. Were it not for them, I would suffer for you. How it pleased me that, in praising Brodsky's playing, you admit to envy. This sort of envy is nothing other than a desire for perfection; it ensures that you will not rest on your laurels. I shall not be in America in the spring; they offered me such a pittance for two months and 25 concerts that I ought to have been offended — but God be with them. They will not give me my price. I am glad that I shall be able to sit at home and to work in peace. I hope to see you here in the summer, Zhulik. I hug you warmly, my dear little fellow. Yours P. Tchaikovsky A thousand tender greetings to Brodsky.