Letter 4830

Date	18/30 December 1892
Addressed to	Nikolay Konradi
Where written	Basel
Language	Russian
Autograph Location	unknown
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 584 (abridged) П. И. Чайковский. С. И. Танеев. Письма (1951), p. 286–287 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XVI-Б (1979), p. 209
Notes	Manuscript copy in Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve

Text and Translation

Based on a handwritten copy in the Klin House-Museum Archive, which may contain differences in formatting and content from Tchaikovsky's original letter.

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

30/18 дек[абря 18]92 Базель Милый друг Количка! Пишу тебе с целью излить душу, измученную самой бешеной тоской. Собственно, писать, т. е. рассказывать, нечего. Бессмысленно прожил 3 суток в Берлине, столь же бессмысленно провёл сутки в дороге и сегодня начинаю бессмысленно убивать время здесь. Нет, никогда я не воображал, до чего может дойти тоска одиночества на чужбине. Удивляюсь, что я ещё с ума не сошёл или не заболел какой-нибудь ужасной болезнью, но, видно, натура моя выносливая. Теперь скоро все это если не пройдёт, то смягчится, ибо послезавтра я буду в Montbeliard'e, где мне предстоит свиданье с старушкой-гувернанткой, которую когда-то я ужасно любил, а затем в Париже я уже не одинок, хотя и Montbeliard, и Париж, и Брюссель, и даже Одесса, все это меня мало утешает, а скорее беспокоит. У меня одна цель: поскорее дожить до свидания со всеми вами и потом жить у себя дома в Клину. Но пусть мои страдания за эти дни послужат мне уроком: никогда не ездить за границу одному. Зато только в подобные ужасные дни постигаешь во всей полноте любовь к близким. Господи, до чего я вас всех люблю! Но довольно плакаться. Хотелось бы поскорее узнать, что там у вас делается. Бог даст, во вторник (сегодня пятница) уже буду в Париже и там найду письма. Как несносно печален показался мне в этот раз Берлин, как противен Базель и эта пакостная зимняя мгла; ей-Богу, даже в Петербурге больше солнца, чем здесь. Боба, Володю, Саню, Коку, другого Володю, Гришу, Нару, Катю, Мальчика, Бульку, Григория-швейцара, Антонину Ивановну, ну, словом, всех, всех, всех душу в своих объятиях. П. Чайковский

30/18 December 1892 Basel Dear friend Kolichka! I am writing to you to unburden my entire soul, tormented by the most frantic melancholy. Actually there is nothing to write, i.e. to tell. I spent senseless 3 nights in Berlin, one just as senseless night travelling, and now today I am starting to waste time senselessly here. No, I never imagined homesickness in a foreign land to this extent. I am astounded that I have not gone mad or come down with some terrible illness, but it appears that my nature is resilient. Now all this will, if not pass, then at least ease, because the day after tomorrow I shall be in Montbeliard, where I have a meeting with my elderly governess, of whom I was once terribly fond, and then in Paris I shall no longer be alone, although Montbeliard, Paris, Brussels and even Odessa are of little consolation to me, and even worry me. I have but one aim: to live to see you all soon and then to live in my own home at Klin. But let my sufferings from these days serve as a lesson to me: never travel abroad alone. Then again, only on awful days such as these do you fully comprehend the love for those close to you. Lord, how much I love you all! But enough of this moaning. I should like to know as soon as possible what you are doing. God willing, on Tuesday (today is Friday), I shall already be in Paris and will find letters there. How unbearably miserable Berlin seemed to me this time, how horrid Basel is, and this wretched winter fog; my God, even Petersburg has more sun than here. To Bob, to Volodya, to Sanya, to Koka, to the other Volodya, to Grisha, to Nara, to Katya, to the Boy, to Grigory the doorman, to Antonina Ivanovna, well in short, to everyone, I hug you with all my heart. P. Tchaikovsky