Letter 498

Date	20 September/2 October 1876
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Moscow
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1102)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 1 (1900), p. 502 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 256–257 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 113 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VI (1961), p. 72–73 (abridged) Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 110–111 (English translation; abridged) П. И. Чайковский. Забытое и новое (1995), p. 126 (extract)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Москва 20-го сент[ября] 1876 г[ода] Толя! И я об тебе скучаю. Главное, меня немножко совесть упрекает за то, что я в Москве был недостаточно с тобой нежен и не так, как следует, выражал всю силу моей любви к тебе. Если такая мысль приходила тебе в голову, то знай (впрочем, ты, кажется, это знаешь), что если я был с тобой не особенно ласков, то это совсем не значит, что я недостаточно люблю тебя; это значит, что я на самого себя злился. Когда я на себя злюсь, то всегда кажется, как будто я злюсь на других. А злился я на себя вот за что. Я чувствовал, что вру, когда говорил тебе, что вполне решился на известный тебе крутой переворот образа жизни. В сущности, я на это вовсе ещё не решился только имею это серьёзно в виду и жду чего-то, что бы заставило меня действовать. А покамест, я должен признаться, что моя уютненькая квартирка, мои одинокие вечера, моя обстановка, тишина и покой, среди которых я обитаю, — всё это имеет для меня теперь какую-то особую, неоценённую прелесть. Мороз дерёт по коже, когда подумаю, что со всем этим нужно расстаться... А расстаться нужно. Повторяю, что я имею серьёзно в виду переродиться, но хочу только приготовить себя к этому постепенно. Впрочем, по этому поводу пришлось бы говорить слишком много. Перехожу к другим материям. Я, разумеется, желал бы, чтобы «Вакула» пошёл поскорее. Мне очень хочется услышать поскорее любимое своё детище. Но если судьбе угодно «Маккавеи» пустить раньше, то я не приду в глубокое отчаяние. Мне нужна только уверенность, что «Вакулу» поставят и нынешнем сезоне. Впрочем, при случае скажи Бесселю, что он будет сукин сын, если будет интриговать против «Вакулы». Если можешь, то скажи Антону Рубинштейну: «брат велел Вам передать, что Вы сукин сын, распроеб вашу мать». Господи, как я этого человека с некоторых пор глубоко ненавижу! Он никогда, никогда не относился ко мне иначе, как с снисходительною небрежностью. Никто не оскорблял так моего чувства собственного достоинства, моей справедливой гордости (извини, Толя, за самохвальство) своими способностями, как этот петергофский домовладелец. А теперь ещё он лезет с своими паршивыми операми, чтоб мешать мне! Неужели этому глупейшему и надутейшему из смертных мало его заграничной славы! Неужели ему недостаточно Берлина, Гамбурга, Вены и т. д. и т. д. Если б не уголовное уложение и XV том, поехал бы в Петергоф и с удовольствием поджёг бы его поганую дачу... Теперь я излил злобу и стало легче. Толя, ты был несправедлив к Моде. Тотчас после твоего отъезда я получил от него 100 р[ублей] и самое милое письмо, из коего я усмотрел, что он в самом деле не мог послать раньше. Хлопотал ли ты об учительнице для Саши? Нежно, крепко тебя обнимаю. Твой П. Чайковский Представь, я получил сегодня из Венского филармонического общества приглашение играть в концерте? Вот так штука.

Moscow 20th September 1876 Tolya! I miss you too. The main thing is that my conscience reproaches me somewhat for the fact that I wasn't sufficiently affectionate towards you in Moscow, and I didn't express the full strength of my love for you as I ought to. If such a thought has occurred to you, then know (although I think you do know this) that if I haven't been particularly affectionate with you, this doesn't at all mean that I don't love you enough; this means that I was angry with myself. When I'm angry with myself, then it always seems as though I'm angry with others. And I was angry at myself for the following reason. I felt that I was lying when I told you that I had fully decided on the drastic change in my way of life that you know. In fact, I still haven't entirely settled on it yet, I just meant that this was my serious intention, and I'm waiting for something to compel me to act on it. In the meantime, I must confess that my cosy little apartment, my lonely evenings, my surroundings, the peace and quiet in which I'm living — all this has some special, invaluable charm for me now. I shudder when I think that I need to part ways from all this... And I do have to part from it. I repeat that I seriously intend to be re-born, but I just want to prepare myself for this gradually. Anyway, I would need to say too much about this. Moving on to other matters. Of course, I should like Vakula to go on sooner. I'm very keen to hear my favourite offspring as soon as possible. But if fate sees fit to put Maccabäer on earlier, then I won't be falling into a slough of despond. I only need to know for sure that "Vakula" will be staged this season. However, if the occasion arises, tell Bessel that he will be a son of a bitch if he intrigues against "Vakula". If you can, then tell Anton Rubinstein: "My brother told me to tell you that you are a son of a bitch, you have defiled your mother". Lord, how I have come to deeply loathe this man for some time now. He has never, ever treated me with anything other than condescending indifference. No one has ever insulted my sense of self-worth, my righteous pride (forgive me, Tolya, for bragging) in my abilities so much as this Peterhof landlord. And now he's still tormenting me by insinuating his lousy opera! Is his fame abroad really not enough for this most stupid and pompous of mortals? Are Berlin, Hamburg, Vienna, etc. etc. really not enouh for him? Were it not for volume XV of the criminal code, I would have gone to Peterhof and taken pleasure in setting fire to his rotten dacha... Now my anger has been vented and is starting to ease. Tolya, you were unfair to Modya. Just after you left, I received 100 rubles from him and the sweetest letter, from which I saw that he really couldn't have sent it earlier. Did you manage to find a tutor for Sasha? I hug you gently and warmly. Yours P. Tchaikovsky Just imagine, I've received an invitation from the Vienna Philharmonic Society to play' in a concert? How odd.