Letter 960

Date	6/18 November 1878
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Kamenka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1511)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 453–454 (abridged) П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 448–449 (abridged)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Каменка 6 ноября Милый Модя! Я нашёл в Каменке то ощущение мира и спокойствия, которого так давно не испытывал, проживая в столицах. Мне здесь очень хорошо. Я приехал в субботу утром сюрпризом, ибо забыл с дороги телеграфировать. Нашёл всех почти здоровыми. Я говорю почти, потому что Саша и Таня сильно кашляют и не выходят. Весь первый день прошёл в разговорах и в бегстве к Якову Андреевичу по причине поноса. На другой день была охота в Тарапуне с гончими. Погода была чудная и охота необыкновенно удачная, т. е. убито 9 зайцев и одна лисица. Но удовольствие было отравлено моим усилившимся поносом, во-первых, а во-вторых, тем чувством, о котором я не раз говорил в последнее время. Чувство это состоит в том, что мне жалко всех милых моему сердцу, которые не пользуются такой свободой и таким благополучием, как я. В особенности меня смущает Толя. Ты произвёл на меня в Питере самое отрадное впечатление своей бодростью, довольством жизнью, несмотря на все испытываемые тобой трудности. Толя, напротив, постоянно сидит у меня в голове и отравляет все мои приятные минуты, ибо я знаю, что он недоволен и неудовлетворен и что я не в силах вывести его из этого состояния. Мне как-то совестно наслаждаться жизнью, когда Толя её тяготится. Мысль, что он будет завидовать мне, узнав, что я был на охоте с 9 убитыми зайцами, проникает меня жалостью и досадой на моё бессилие сделать его столько же довольным и счастливым, сколько я теперь доволен и счастлив. Ах, что бы я дал, чтобы вы оба были счастливы, насколько счастие возможно! Кстати, окажи мне: эгоизм это или противуположное эгоизму. Желаю ли я Вам счастия, чтобы самому быть счастливым, следовательно ради себя, или же я желаю Вам благополучия из любви к Вам, следовательно ради Вас. Как бы то ни было, но один факт не подлежит сомнению: для моего спокойствия необходимо, чтобы мои братья Толя и Модя были тоже спокойны и довольны. Но довольно о себе. Квартира Сашина стола теперь верхом прелести и изящества, особенно много выиграли гостиная (бывшая спальня) и Левин кабинет, который из дрянной проходной комнаты обратился в идеально уютную. Вера выздоровела. Вообще все имеют здесь какой-то аппетитный, кокетливо-нарядный вид. Я включаю сюда и Miss Эаствоод, которая по возвращении из Лондона стола носить весьма идущий к ней чепчик, и Наталью Андреевну, облечённую в платье из люстрина, купленного нами с тобой в Киеве. Дети, об тех и говорить нечего. Юрий до того аппетитен, что и оказать нельзя. Бобик очень подурнел, но всё-таки прелестен. Предмет моей лютой и бешеной страсти очень похудел, но опять-таки изрядно аппетитен. Сегодня празднуется годовщина свадьбы Левы и Саши и будут обедать все из большого дома, Зина с своим Дублянским, приехавшие сегодня, Бирюковы и Плесские. Я принимал слабительное и нахожусь на диэте, но понос прекратился. За занятия ещё не принимался. Модя, пожалуйста, будь умник, как был в Питере при мне. Прощай, мой милый. Пиши мне: Florence, poste restante и Tchaikovsky, без s. Целую тебя, Колю и кланяюсь А[лине] И[вановне]. Твой П. Чайковский

Kamenka 6 November Dear Modya! I have found in Kamenka that peace and calm that I had not experienced for so long after living in the capitals. I feel very good here. My arrival on Saturday morning was a surprise, because I forgot to telegraph on the way. I found almost everyone well. I say almost because Sasha and Tanya have nasty coughs, and are not coming out. The whole of the first day was spent in conversation and running off to Yakov Andreyevich due to diarrhoea. The next day there was a hunt in Tarapun with hounds. The weather was wonderful and the hunt was exceptionally successful, i.e. they killed 9 hares and one fox. But the pleasure was poisoned due to, firstly, my worsening diarrhoea, and secondly, by that feeling which I have spoken of more than once recently. This feeling is founded in the fact that I feel sorry for all those dear to my heart who do not enjoy such freedom and such well-being as I do. I am particularly embarrassed by Tolya. You made the most gratifying impression on me in Piter with your cheerfulness and contentment with life, despite all the difficulties you are experiencing. Tolya, on the contrary, constantly sits in my head and poisons all my pleasant moments, because I know that he is unhappy and dissatisfied, and that I do not have the power to release him from this state. I feel somehow embarrassed to enjoy life while Tolya is burdened by it. The thought that he wiil envy me, after learning that I was on a hunt where 9 hares were killed, fills me with pity and annoyance at my inability to make him as contented and happy as I am now. Ah, what I wouldn't give for you both to be happy as happy can be! By the way, tell me: is this selfishness or the opposite of selfishness? Am I wishing you happiness in order to be happy myself, therefore for my own sake, or am I wishing you good fortune out of love for you, therefore, for your sake? Be that as it may, one fact is beyond doubt: for my peace of mind it is essential that my brothers Tolya and Modya are also calm and contented. But enough about myself. Sashina's apartment is now the height of charm and elegance, and in particular the living room (the former bedroom), and Lyova's office, which has been transformed from a drab passageway into an ideally cosy room, have benefitted greatly. Vera has recovered. Generally, everyone here has some sort of smart, coquettishly-elegant appearance. This includes Miss Eastwood, who, upon returning from London, has taken to wearing a bonnet that suits her very well, and Natalya Andreyevna, wearing the lustring dress that you and I bought in Kiev. As for the children, there is nothing to say about them. Yury is undeniably lovely. Bobik is very naughty, but still delightful. The object of my fierce and raging passion has lost a lot of weight, but is still very attractive. Today is Lyova and Sasha's wedding anniversary, and there will be a dinner for everyone from the big house, Zina with her Dublyansky, who arrived today, the Biryukovs and the Plesskys. I have taken a purgative and am on a diet, but the diarrhoea has stopped. I haven't started to work yet. Modya, please, be a bright spark, like you were in Piter while I was there. Farewell, my dear chap. Write to me: Florence, poste restante and to Tchaikovsky, without the 's'. I kiss you and Kolya, bow to Alina Ivanovna. Yours P. Tchaikovsky